Сергей Есин - Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]
Вторую купленную мною на ярмарке книгу "Предсмертные слова знаменитых людей" просмотрел тем же вечером. Люблю подобные книги, но эта меня ничем особенно не обогатила. Все как-то мимо. Прельстился на издательство "Филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета".
10 сентября, суббота. Лето заканчивается, B.C. ездить на дачу на электричке уже не может. Твердо решил остаться дома и ждать ее с диализа, чтобы везти на дачу. Витя с Сережей поехали в Обнинск на мотоцикле, значит, к нашему приезду все будет готово — дом с водой, газ включен.
День в Москве посвятил экскурсиям по "Тысячам мелочей" и двум магазинам — спортивному и хозяйственному на улице Вавилова. Изучал рынок, прикидывал, что бы кому купить, искал себе ботинки, естественно, не нашел. Потом принялся за готовку. Выручает меня лучшая кулинарная кухня всех времен и народов — старинная микояновская "Книга о вкусной и здоровой пище". По ней я фарширую судака, солю огурцы и мариную капусту. Сегодня из залежавшихся еще с прошлой пятницы шампиньонов решил сварить суп-крем. Два часа работы, и все было готово, такой вкусноты суп я и в ресторане никогда не ел. Теперь у меня два неотразимых суповых впечатления — гаспаччо даже не у СП, а у нас в кафе "Форте", и мой собственный суп из шампиньонов. Но это не я, это замечательная и вполне доступная книга. Это вам ребята не кулинарные уроки Макаревича! Попутно сварил для дачи рис и сделал классный яблочный пирог, что-то вроде шарлотки, но с добавлением творога.
Приехали около десяти, ребята уже протопили баню и намыливались ехать на мотоцикле куда-то на очередную гулянку. Ужинали макаронами по-флотски еще московского изготовления. После этого я возился с компьютером на диване внизу и начал читать книгу А.Ф. Киселева "Страна грез Георгия Федотова". Стиль иногда виден с первых же строк. "В феврале 1917 г. в России пала монархия. Тысячелетняя государственность, которую олицетворял царь, на первых порах уходила с исторической сцены мирно и как-то обыденно, в келейной тиши царского поезда, стоявшего на заснеженных запасных путях станции с символическим названием Дно". Подобную емкость во фразе я люблю.
Теперь последние перед сном размышления. А не преследуют ли они нас постоянно? Это со стороны я кажусь решительным, волевым и уверенным в себе, на самом деле я человек слабый и ранимый. Только привычка и понимание, что никто не поможет, заставляют меня держаться и ныть окружающим на свою жизнь. К чему я все это пишу? А к тому, что уже два дня я только и думаю о этой армянской деве, которая во что бы то ни стало хочет учиться в Москве. По большому счету я не верю в ее страстное желание учиться только в Литинституте. Что мы ей можем дать нового, кроме того, что она уже проходила у себя на родине? Потом, почему надо начинать с вранья? И к этому вранью, средним способностям прибавился еще беспрецедентный на меня нажим. В общем, я много об этом размышлял и все так не оставлю. Письмо господина с замечательными формулировочками, оставшимися в нашем бюрократическом лексиконе чуть ли не с 1937 года, я отправлю спикеру Совета федерации С.Миронову. Это я решил уже поздно вечером за мытьем посуды.
11 сентября, воскресенье. Я бы себя спалил, если бы вчера ничего не сделал, но у меня была даже страничка в роман готова. Именно поэтому снизошел к себе, когда обнаружил, что ничего не прочел, не написал и даже зарядку сегодня не сделал.
12 сентября, понедельник. Ем на кухне свою утреннюю яичницу. Телевизор включен, показывают сюжет об уходе последних израильских солдат из сектора Газа. Звучит такая информация: израильтяне решили оставить несколько синагог, не разрушая их, как они поступают с остальными зданиями. Не успел я подумать: "Ну, слава Богу, может быть, вокруг этих синагог со временем появится какой-то консенсус, какая-то веротерпимость…" Ан нет! Теперь уже арабы приговорили эти здания к уничтожению — пусть разруха, пусть бетонное крошево под ногами, лишь бы ничего не напоминало здесь прежних обитателей. Обе стороны стоят друг друга. Или тут важно, кто первый начал рушить дома? Или мир-таки не может жить без войны, в каком-то другом, спокойном состоянии?..
О Новом Орлеане не говорю. Он тоже все время на телеэкране. Телеэкран — последнее прибежище коллективного садизма: трупы, наводнения, аварии, другие катаклизмы. Всё это смотрится с удовольствием, с внутренним подтекстом: определенное количество несчастий всё равно в мире произойдет, но, слава Богу, мимо меня. Но в принципе вся новоорлеанская ситуация, теперь, уже с рекламными поездками Буша на военном грузовике, Буша, делающего облеты на вертолете, показала очень низкую степень единства в американском народе. В нашем народе единство это еще есть, но боюсь, что политика последних дней разъест и то, что осталось.
В институте начал с того, что всыпал своей любимой Светлане Викторовне. Еще по прошлому понедельнику было известно, что лекции Гусаровой, которая в отъезде, состояться не могут, но ребят опять не предупредили. Мы требуем точности и исполнительности от студентов, а сами не обязательны по отношению к ним. Полтора часа утром им дали бы возможность хоть выспаться после субботне-воскресного загула.
Следующий фактор, как, наверное, многие считают, моего плохого настроения, — достаточно серьезный разговор с Оксаной. Она, конечно, жалуется, устала, но я этих жалоб имею право не принимать, потому что нормального отпуска, чтобы куда-то далеко ездить, а не посидеть дома, посидеть на даче, посмотреть на облака, — я просто и не знаю… Но, впрочем, я выбрал себе этот путь сам. Оксана решила, что в три часа начнут работать наши Высшие литературные курсы — тихо, спокойно, соберутся по группам у двух мастеров и — вперед! Но как же это можно, не устроив собрания всех слушателей, платящих довольно большие деньги за обучение, приступить к занятиям! Необходимо собрание, с представлением преподавателей, с общим большим разговором. Попутно выяснится и расписание, во сколько начало всех занятий. Сложность усугубляется тем, что в три часа у меня начинается семинар. В общем, решили начать всё в пять часов. Скорее всего, эта наша преподавательская "малина", когда все сваливали до четырех часов с работы, на этом будет закончена, и мы, коммерческое предприятие, будем работать так, как удобно слушателям, скорее всего во вторую половину дня, после трех. Ну, есть, конечно, дни, когда всё безумно уплотнено.
А вот понедельник, этот день тяжелый, закончился звонком из Министерства культуры: к нам едет еще одна делегация китайцев. Не принять ее невозможно. Если вкратце, то повод поразительный: некий Ли Янлен, профессор Цицикарского университета в Китае (это возле Харбина, в нескольких часах езды) выпустил силами своей профессуры и спонсоров десять томов описания "Литературы русских эмигрантов в Китае". Конечно, будут, наверное, говорить, что в этих томах отсутствует Вертинский, другие известные люди, но, как рассказывает профессор, они практически выбрали эти десять томов из груды бумаг, свезенных куда-то после отъезда русской эмиграции. Здесь не только литература, но и самодеятельность — масса перепечатанных небольших поэтических сборничков. В общем, это огромная копилка интересов и духовных исканий русских людей в Харбине после революции. Масса будущих кандидатских диссертаций.
